Анна Ларина

Наиболее интересным в данном случае представляется второй довод. Фактически, речь идет об альтернативном обязательстве (когда можно выбрать один из нескольких способов исполнения). Правовая природа российского договора аренды не предполагает у него характера альтернативного обязательства, но стороны установили его в договоре. ВС РФ посчитал заслуживающей внимания позицию кассатора о том, что раз арендодатель уже выбрал способ исполнения обязательства арендатором (после просрочки оплаты аренды) – потребовал возврата стоимости имущества, а не возврата имущества в натуре, то продолжать начислять арендную плату он не может. Это справедливо, потому что в противном случае арендатор несет двойную ответственность.

Поэтому, вероятно, какой-либо революционной позиции на этот счет ожидать не стоит, однако, возможно, будут разъяснены какие-либо тонкости применения ранее сформированных выводов. Второй довод заявителя действительно вызывает интерес. В данном случае в отношении должника рассматривалось заявление о банкротстве, процедура еще не была введена, и в этот период кредитор выкупил к других кредиторов долг, но скрыл это от других кредиторов и своего требования не обозначил. Заявитель считает это компенсационным финансированием. В классическом понимании компенсационное финансирование – это сокрытие от независимых кредиторов признаков банкротства, когда они уже имеются. Соответственно, по результатам рассмотрения спора ВС РФ сформирует позицию о том, возможно ли считать такое поведение кредитора компенсационным финансированием должника, либо такие требования подлежат включению в реестр в общем порядке.

Несмотря на то что в отношении ряда сотрудников банка возбуждено уголовное дело по факту причинения вреда такими операциями банку, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что в компетенцию Б.А. Липкина напрямую входило определение круга лиц, которым предоставляются полномочия для представительства перед третьими лицами, в том числе назначение на должность начальника отдела оформления операций Управления проектного финансирования банка, под руководством которого были совершены сделки по купле-продажи иностранной валюты, повлекшие ущерб для банка. Суд апелляционной инстанции решение изменил в части и отказал в привлечении к субсидиарной ответственности Е.В. Опланчук. Мотивированное решение еще не изготовлено, однако следует полагать, что ответчику удалось опровергнуть осуществление каких-либо действий либо влияние на принятие решений, которые могли повлиять на ухудшение финансового положения банка.

Из этого следует, что нижестоящим судам при рассмотрении аналогичных споров, в которых определяется рыночная стоимость акций, не следует относиться к отчету оценщика как к формальному доказательству. Эксперт-оценщик может не обладать всей совокупностью сведений об акциях на момент проведения экспертизы. Если речь идет о внесудебной экспертизе, судам следует максимально оценить заключение в контексте фактических обстоятельств спора. В случае же назначения судебной экспертизы, несколько расширяя выводы ВС РФ, можно предположить, что судам следует выяснять всю информацию о предмете оценки прежде, чем предоставлять материалы дела оценщикам для проведения экспертизы. В том случае, когда информация, например, об обременении акций, недобросовестно скрывается сторонами и становится известна уже после проведения оценки, соответствующее заключение не может лечь в основу вывода об определении стоимости акций.

Увеличение общего количества конкурсных производств по результатам 2024 г. – безусловно, результат влияния экономических факторов (инфляция, снижение покупательской способности, повышение цен, рост процентных ставок по кредитам, рост ключевой ставки ЦБ РФ). Кроме того, все еще нельзя исключать эффекта «отложенного» банкротства тех компаний, на которых в 2020–2022 гг. распространялся мораторий на банкротство.

Сокращение количества реабилитационных процедур – многолетняя тенденция, существующая буквально с момента принятия Закона о банкротстве. Их неэффективность в том виде, в котором они существуют сейчас, с 2021 г. обсуждается в составе масштабной законодательной реформы института банкротства. Законопроект уже более четырех лет рассматривается в первом чтении, не исключено, что в этом году у него будут продвижения, поскольку в Минэкономразвития сейчас обсуждается необходимость его принятия. Он как раз предлагает упразднить наблюдение, финансовое оздоровление и внешнее управление как неэффективные процедуры банкротства, заменив их одной реабилитационной процедурой – реструктуризацией долгов.

ФНС занимает проактивную роль банкротной отрасли, это проявляется как в законодательной, так и судебной плоскостях. В прошлом году, например, налоговой предоставлена возможность использования балльно-рейтинговой системы для выбора кандидатуры арбитражного управляющего. В течение 2024 г. ФНС инициировала массу банкротств в отношении иностранных компаний, у которых на территории России есть имущество, что является результатом развития практики банкротства иностранных лиц в российских арбитражных судах. Затягивание сроков процедур является «классической», многолетней проблемой рассмотрения банкротных дел – это неразрывно связано и с неэффективностью применения наблюдения и реабилитационных процедур, и с нагрузкой на суды, и с намеренным затягиванием со стороны должников. В 2024 г. был увеличен размер госпошлин как за подачу заявления о банкротстве, так и за подачу заявлений по обособленным спорам (оспаривание сделок, привлечение к субсидиарной ответственности, взыскание убытков). Возможно, что по итогам следующего календарного года уже можно будет оценить, «разгрузились» ли суды в результате этого, и повлияло ли это на среднюю продолжительность рассмотрения дел о банкротстве.