АО «Опытный завод №1» было признано банкротом в 2019 г. после заключения ряда сделок, которые впоследствии признали недействительными. Суд первой инстанции удовлетворил заявление ПАО «Промсвязьбанк» о привлечении к субсидиарной ответственности Игоря Коськина, Александра Блакитного и двух кипрских компаний, взыскав с них 502,18 млн рублей. Апелляционный суд отменил решение в части Коськина, указав на отсутствие доказательств его контроля над должником после января 2018 г., когда он формально вышел из состава участников единственного акционера. Александр Блакитный и ПАО «Промсвязьбанк» обратились в кассацию. Кассационный суд восстановил ответственность Игоря Коськина, указав, что две ключевые сделки на 3,9 млрд рублей были совершены в период его участия в компании, а анкета 2018 г. подтверждает его статус бенефициара и после формального выхода. Суд подчеркнул, что именно эти сделки привели к банкротству должника (дело № А40-285086/18).
Фабула
АО «Опытный завод №1» было признано банкротом в сентябре 2019 г. Впоследствии несколько сделок должника признали недействительными: перечисления денежных средств в пользу ООО «ЮрКонсалтинг» (10,1 млн рублей), ООО «Топливо ресурсы технологии» (80,45 млн рублей), АО «ПСН» (121,07 млн рублей), а также договоры цессии с кипрскими компаниями на сумму свыше 2,4 млрд рублей.
Александр Блакитный являлся генеральным директором должника с 10 января 2014 г. до признания банкротства. Единственным акционером АО «Опытный завод №1» выступала кипрская компания «Дартелина Инвестментс ЛТД», единственным участником которой была «Донтров Консалтинг ЛТД», а конечным бенефициаром — Игорь Коськин.
ПАО «Промсвязьбанк» обратилось в суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности всех указанных лиц. Суд первой инстанции удовлетворил заявление ПАО «Промсвязьбанк» о привлечении к субсидиарной ответственности Игоря Коськина, Александра Блакитного и двух кипрских компаний, взыскав с них 502,18 млн рублей.
После отмены апелляционным судом решения суда первой инстанции в части Игоря Коськина ПАО «Промсвязьбанк» и Александр Блакитный подали кассационные жалобы в Арбитражный суд Московского округа, рассказал ТГ-канал «Ликвидация и банкротство».
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции удовлетворил заявление ПАО «Промсвязьбанк» и привлек к субсидиарной ответственности всех ответчиков, взыскав с них солидарно 502,18 млн рублей. Суд установил, что Игорь Коськин являлся конечным бенефициарным владельцем единственного акционера должника и участвовал в совершении недействительных сделок с целью вывода активов в ущерб кредиторам. Суд отметил, что анкета АО «ОЗ-1» от 6 февраля 2018 г. подтверждает статус Игоря Коськина как бенефициара с долей участия 100%.
Девятый арбитражный апелляционный суд частично отменил решение первой инстанции. В отношении Игоря Коськина суд указал, что его контролирующий статус основывался только на участии в уставном капитале «Дартелина Инвестментс ЛТД» в период с 1 декабря 2015 г. по 19 января 2018 г. Апелляционный суд подчеркнул, что часть сделок была совершена после выхода Игоря Коськина из состава участников кипрской компании, включая платежи в пользу ООО «ЮрКонсалтинг» (26 ноября 2018 г. — 19 июля 2019 г.), ООО «Топливо ресурсы технологии» (4—11 июля 2018 г.) и АО «ПСН» (27 июля 2018 г. — 26 июля 2019 г.). Суд счел недостаточным формальное участие в акционере для привлечения к ответственности без доказательств реального контроля.
Что решил окружной суд
Арбитражный суд Московского округа не согласился с выводами апелляционной инстанции и восстановил субсидиарную ответственность Игоря Коськина. Апелляция не учла ключевые обстоятельства дела при оценке роли Игоря Коськина как контролирующего лица.
Из пяти оспоренных сделок на общую сумму 4,1 млрд рублей две ключевые сделки были совершены именно в период участия Игоря Коськина в органах управления «Дартелина Инвестментс ЛТД». Размер отчужденных активов по этим двум сделкам составил 3,9 млрд рублей, что существенно превышает стоимость остальных спорных операций.
Особое внимание кассация уделила договору уступки прав требований от 25 ноября 2016 г. на сумму 1,2 млрд рублей плюс права требования на 544,4 млн рублей. Суд отметил, что балансовая стоимость всех активов должника на 31 декабря 2015 г. составляла 1,78 млрд рублей, следовательно, предметы данной сделки составляли 69% и 30% от активов баланса соответственно — более 20% от стоимости активов должника.
Именно ненадлежащее исполнение обязательств по этому договору уступки привело к взысканию с должника и Александра Блакитного солидарно 583,54 млн рублей на основании решения Раменского городского суда от 11 апреля 2018 г. Это решение послужило основанием для обращения в суд с заявлением о признании должника банкротом.
Суд особо отметил значимость договора цессии от 31 декабря 2016 г., заключенного между должником и «Дартелина Инвестментс ЛТД» — единственным акционером должника. По этой сделке из конкурсной массы выбыли права требования к ООО «Мегапром» на сумму 2,42 млрд рублей без какого-либо встречного предоставления. Единственным участником кипрской компании в тот период являлся именно Игорь Коськин.
Кассация критически оценила довод апелляции о том, что часть сделок не попадает в период контроля Игоря Коськина. Апелляционная инстанция не учла факт заключения двух крупнейших сделок именно в период участия Игоря Коськина в управлении компанией, которые и привели к дальнейшему банкротству должника.
Выводы суда первой инстанции о статусе Игоря Коськина как конечного бенефициара основаны на анкете АО «ОЗ-1» от 6 февраля 2018 г. Этот документ подтверждает, что даже после формального выхода из состава участников Игорь Коськин продолжал оставаться бенефициарным владельцем должника и оказывать влияние на деятельность компании.
Суд отклонил доводы апелляции об отсутствии личной подписи Игоря Коськина на недействительных сделках, указав, что при установленных обстоятельствах это не может служить основанием для освобождения от субсидиарной ответственности. Контроль может осуществляться не только через прямое подписание документов.
Относительно доводов Игоря Коськина о том, что фактическим бенефициаром является Дмитрий Ананьев, суд указал, что эти утверждения подлежат отклонению. Более того, кассация отметила, что номинальный бенефициар в любом случае несет ответственность наравне с фактическим бенефициаром.
По вопросу субсидиарной ответственности Александра Блакитного суд указал, что судами не была установлена совокупность обстоятельств для привлечения его по статье 61.12 Закона о банкротстве (за неподачу заявления о банкротстве). Однако суды обеих инстанций верно установили наличие оснований по ст. 61.11 Закона о банкротстве за совершение недействительных сделок должника в период его руководства.
Суд также рассмотрел вопрос соблюдения сроков исковой давности. Кассация указала, что однолетний субъективный срок подлежит исчислению с даты осведомленности кредитора о совокупности оснований для признания сделок недействительными. Учитывая, что временный управляющий в заключении от 19 августа 2019 г. указывал на отсутствие оснований для оспаривания сделок, а заявление конкурсного управляющего о признании ключевого договора недействительным было подано только 3 сентября 2020 г., суд счел срок не пропущенным.
Итог
Арбитражный суд Московского округа отменил постановление апелляционного суда в части отказа в привлечении Игоря Коськина к субсидиарной ответственности и взыскания с него 502,18 млн рублей, оставив в силе определение суда первой инстанции в данной части.
Почему это важно
Суд подтвердил важную для практики позицию: для привлечения к субсидиарной ответственности необходимо установить фактическую возможность бенефициара оказывать влияние на деятельность должника, независимо от того, значится ли он акционером в реестре, отметил Данил Бухарин, адвокат, советник Адвокатского бюро Forward Legal.
В данном деле суд указал, что сделки на сумму 3,9 млрд рублей были заключены в период, когда ответчик формально числился акционером, а их масштаб позволяет говорить о причинно-следственной связи с последующим банкротством. Также примечательно, что суд отверг довод о «номинальном» характере статуса бенефициара у ответчика, прямо указав, что ответственность должны нести как фактический, так и номинальный бенефициар. Это решение подчеркивает, что попытки вывести активы и скрыть контроль через формальные конструкции не освобождают от рисков. Для бизнеса это означает: даже выход из капитала и формальное дистанцирование от управления не исключают субсидиарной ответственности, если влияние на должника сохранялось на практике.
В подп. 1 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве заложена презумпция виновности контролирующего лица в банкротстве в случае совершения (одобрения) сделок, в результате которых причинен имущественный вред кредиторам, напомнил Олег Пермяков, адвокат, партнер Юридической фирмы «Рустам Курмаев и партнеры».
Бремя доказывания отсутствия виновности, разумности и экономической целесообразности действий, по его словам, возглавляется на такое контролирующее лицо, пока не будет доказано обратное. Таким образом, вина контролирующего лица в банкротстве предполагается изначально. Несмотря на заложенную в подп. 1 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве презумпцию виновности контролирующего лица в банкротстве, при рассмотрении споров о привлечении участников или бенефициаров к субсидиарной ответственности подлежат установлению обстоятельства совершения такими лицами действий, определяющих порядок ведения должником хозяйственной деятельности, прямо или косвенно направленных на доведение последнего до банкротства, указал Олег Пермяков.
Суд округа отметил, что И.В. Коськин продолжал оставаться бенефициарным владельцем должника и мог оказывать дальнейшее влияние на деятельность АО «ОЗ-1», в связи с чем применил презумпцию, закрепленную в подп. 1 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве, на Коськина И.В. как на лицо, формально не имеющее бенефициарного контроля над должником, но в действительности продолжающего таковым являться. Рассматриваемое дело является примером привлечения к ответственности теневых бенефициаров, лишь формально прекративших оказывать влияние на деятельность должника.
Анастасия Панина, старший юрист МКА «Андреев, Каганский, Гузенко и Партнеры», указала, что кассационный суд в очередной раз подчеркивает необходимость исследования всех обстоятельств дела, включая роль лица, привлекаемого к субсидиарной ответственности, в деятельности должника.
В данном споре, продолжила она, суд первой инстанции правильно определил характер и роль бенефициара в доведении должника до состояния невозможности погашения требований кредиторов: именно в период его управления должником были совершены две крупнейшие сделки на сумму около 3,9 млрд рублей, что в последующем привело к существенному уменьшению имущества должника и фактически стало причиной дальнейшего банкротства последнего. Кассация указала на недопустимость формального подхода суда апелляционной инстанции к сложившейся ситуации: для спора имело значение наличие у привлекаемого к ответственности лица фактической возможности определять действия должника, пояснила она.
Судебный акт акцентирует внимание на ключевой проблеме установления фактического контроля над организацией, несмотря на формальные признаки выхода из органов управления, что может осуществляться не только на основе прямых доказательств, но и с помощью достаточной совокупности косвенных (в данном случае – анкете АО «ОЗ-1» от 6 февраля 2018 г.).
Выводы кассационного суда являются обоснованным логическим продолжением имеющейся судебной практики (в частности, определения ВС РФ № 305-ЭС21-18249 (2, 3) по делу № А40-303933/2018 от 23 января 2023 г. и № 305-ЭС22-27062 от 27 апреля 2023 г. по делу № А40-175828/2018), а потому рассматриваемый судебный акт фактически не предлагает новых разъяснений, резюмировала она.
