Сергей Высоцких

Суд рассматривал возможность включения требования банка в реестр поручителя, к которому ранее включился кредитор, приобретший у банка требование к КДЛ. Долгожданное определение решает один острый вопрос, но ставит другой. В споре Верховный суд указал на солидарный характер реестрового требования и субсидиарной ответственности контролирующего лица, из чего вывел солидаритет поручительства за реестровое требование и субсидиарной ответственности. При этом, как указал суд, именно ввиду солидарного характера, по общему правилу, уступка требования к КДЛ влечет и уступку требования по поручительству. Однако о судьбе другого солидарного требования (требования, включенного в реестр) суд не высказался. Остается неясно, переходит ли оно к покупателю прав из субсидиарной ответственности.

Данный кейс подсвечивает очевидный вопрос: как можно ссылаться на нерыночность условий продажи банкротом актива, если сам банкрот на торгах потом реализовал подобный актив не намного дороже? Быть может, коллегия укажет на то, что формирование цены на банкротных торгах происходит несколько по иным правилам, нежели чем при продаже вне банкротства, ведь всем понятно, что круг покупателей в них разный. Один и тот же актив может кратно отличаться в цене в зависимости от способа реализации. Однако, вероятно и то, что коллегия отметит вопрос того, какое отклонение от цены достаточно для оспаривания состоявшейся продажи в последующем банкротстве. Этот вопрос никогда не перестанет быть актуальным.

Коллегия обратила внимание на довод о том, что материалы по сделке могли быть приложены к ранее заявленному требованию о включении кредитора в реестр. А значит управляющий, ссылавшийся на не передачу ему документов, мог пропустить срок давности на месяц, обратившись с заявлением спустя 13 месяцев после открытия конкурсного производства. Данная позиция может способствовать более глубокому исследованию вопросов сроков давности, которым сейчас в спорах о подозрительных сделках редко уделяют должное внимание, а также стать основой ужесточения практики взыскания убытков с управляющих, пропустивших такие формальные сроки.

Гражданская коллегия прямо указала, что не только управляющий должника, но и его конкурсные кредиторы могут обжаловать противопоставленные им в деле о банкротстве судебные акты, принятые в судах общей юрисдикции. Это, казалось бы, довольно рутинное замечание гражданской коллегии точно не будет лишним для всех участников дел о несостоятельности.

Коллегия отмечает, что вредна лишь та сделка, которая совершена при наличии сопоставимых с ней реестровых требований, возникших в аналогичный период. Такое поглощение когда-то формального признака вреда расширенным признаком неплатежеспособности, который и без того доказать крайне сложно, делает конкурсное оспаривание все менее и менее эффективным. Неважно, что у должника нет вовсе документов на спорные сделки, что он ничего по сделкам не получил, это их не порочит. За отсутствие документов должны отвечать только контролирующие лица, пусть удовлетворения от субсидиарной ответственности кредиторы будут ждать долгие годы.