Промсвязьбанк

Конкуренция норм уголовного и банкротного права продолжительное время тревожит правоприменителей по разные стороны баррикад. Основывается эта конкуренция на конфликте двух базовых принципов: равенства кредиторов и обязательности судебного акта, вступившего в законную силу. А ее следствием, например, стала противоречивая судебная практика арбитражных судов относительно (не)возможности реализации имущества, обремененного уголовным арестом, в деле о банкротстве и исключения его из конкурсной массы должника.

Если попробовать адаптировать в банкнотном праве одну народную мудрость, то получится: «Муж и жена — одна… конкурсная масса». Порой это правило работает даже в случаях, когда брак расторгнут и супруги являются бывшими. Дело, которое передано в СКЭС, на текущей неделе является ярким примером поиска тонкого баланса между конкурирующими интересами семьи (в лице бывшей супруги) и интересами кредиторов. Осложняется этот поиск еще и тем, что рассматриваются эти споры как в арбитражных судах, так и в судах общей юрисдикции, иногда параллельно и с взаимоисключающими выводами. 

В России существует институциональная проблема выбора арбитражных управляющих. Особенно остро она стоит в делах о банкротстве должников, где суд применяет при назначении арбитражного управляющего процедуру «случайного выбора».  Критерии отбора, которые использует суд в этом случае, зачастую остаются непрозрачными и во многом зависимыми от региональной специфики отбора и личности конкретного судьи. Рейтинг с объективными и понятными для должников, кредиторов и общества критериями мог бы сделать систему выбора арбитражного управляющего более транспарентной и, как следствие, укрепить доверие участников банкротного процесса к этому институту.

В указанном деле особый интерес представляют последующие выводы Верховного суда о  критериях единой цепочки недействительных сделок и связанности ее участников. Также важным для оборота представляется ответ Верховного суда на крайне дискуссионный в практике вопрос: какими конкретно финансовыми показателями банка должны руководствоваться участники банкротного процесса для целей оспаривания сделок в ситуации установленной Банком России недостоверной бухгалтерской отчетности кредитной организации? Хочется верить, что эти выводы помогут Ахиллесу рано или поздно победить в этом непростом соревновании.

Вопрос ответственности  консультанта за юридическую услугу с учетом повсеместно используемых дисклеймеров всегда был важен для бизнеса. Сверхактуален он и в банкротстве компаний, в которых юридические и финансовые услуги являются предметом широких дискуссий между участниками дела. В рассматриваемом деле Верховный суд, по-видимому, должен будет сказать, может ли консультант разделить с заказчиком цену его ошибки в случае, когда точка зрения консультанта расходится с позицией уполномоченного органа. Особенно актуальным  этот вопрос становится в условиях правовой неопределенности.

Сложноструктурированные обособленные споры в делах о банкротстве сегодня практически невозможно представить без экспертного исследования. Экспертиза может усилить позицию сторон, исправить пробелы доказательной базы и стать для суда надежной опорой при аргументации судебного акта. Настоящее исследование представляет собой уникальный практический путеводитель, который позволяет достаточно определенно спрогнозировать результат заявления ходатайства о назначении экспертизы в зависимости от конкретного суда, предоставив тем самым юристу конкурентное преимущество в состязательном процессе. 

Указанное дело имеет прецедентный характер, поскольку в судебной практике астрент никогда не взыскивался с иностранных адвокатов должника в пользу конкурсной массы. Поэтому оно может быть использовано иными лицами в делах о банкротствах для дополнительного стимулирования к исполнению судебных актов российского суда об истребовании доказательств.